В гостях у «Междуречья» Николай Иволга

В литературном клубе «Междуречье» встреча с нашим земляком, членом Союза писателей России Николаем Иволгой. Николай Григорьевич Иволга живёт в Овстуге.

Здесь, на родине Фёдора Ивановича Тютчева, появились его первые стихи. Много лет он активный участник Жуковского литературного объединения «Стожары», Брянского областного отделения Союза писателей. Совсем недавно он был принят в главную писательскую организацию страны.
«Любимый поэт — Сергей Есенин. И это очень заметно в его стихотворениях. Хотя копирования, подражания Есенину, конечно, нет. В стихах Николая внутренний мир, эмоциональные переживания проходят сквозь строчки. В них — откровения, сомнения, раздумья о том, что жизнь быстротечна и что есть вечные ценности. Пишет смело и — нередко — пророчески. В стихах — связь времён, сюжет связан с каким-то событием. Автор рассказывает о наболевшем, о движениях своей души, задаёт вопросы и ищет ответы», — так пишут о Николае Иволге издатели литературного сборника «СТРОКИ СУДЕБ».
Его произведения публиковались в многочисленных альманахах, в периодических изданиях. Есть и два авторских сборника. Надеемся, что небольшая подборка стихов подвигнет читателя к тому, чтобы ближе познакомиться с творчеством замечательного земляка.

Мы
Мы уходим понемногу.
Кто остался – слава Богу!
Кто ушел – тот трижды свят
С головы до самых пят.

Нас рубили и кололи,
Жернова в муку мололи.
Ну, а мы по всей России
Журавлями голосили.

Мы колосьями звенели,
Соловьями песни пели.
Души наши крепче стали,
Гордо стерхами взлетали.

И всегда, без слёз и страха
Так же гордо шли на плаху.
А Владычица твердила:
«С вами Бог, за вами сила!»

***
Случай на войне
(рассказ разведчика)
1
Я в семье младшим был.
Меньший самый из всех.
Помню, батя учил:–
«Убивать, сынок, грех!»

И шутили друзья:–
«Знать заряд холостой!»,
Когда из лесу я
Возвращался пустой.

А я шёл, не спеша,
Вдоль по сжатой стерне.
Ликовала душа
И легко было мне.

А когда на страну
Враг в июне напал,
Призван был на войну
И в разведку попал.
2
Я стрелял невпопад
(Не привык убивать).
Сам себе был не рад–
Так нельзя воевать.

Капитан Подоляк –
Ротный наш заводной,
Бывший лётчик, земляк,
Вел беседы со мной.

Папиросы курил,
Говорил: – «Жизнь одна.
Так что, брат, не дури,
Тётка злая – война.
И на ней свой закон.
В нём вопрос и ответ:
Или ты, или он.
Или жив, или нет.
Так что первым стреляй.
Враг жестокий у нас.
Помни это и знай,
То не просьба – приказ».
3
Я стрелял, не дыша,
Управляя огнем.
И черствела душа
На войне день за днем.

Но звенел на груди
Благовест – ордена.
Ну, а что впереди?
Ясно дело – война.
4
Как-то раз в конце дня
Той победной весной
Вызывает меня
Ротный наш заводной.

«Языка нужно взять,
Ты ведь брал их не раз.
И добавил опять:
То не просьба – приказ».

Ну, приказ, так приказ,
Только вот как назло,
Мне впервые в тот раз
Не совсем повезло.
5
С боем взял языка,
Всё тащил на спине.
Жизнь солдат нелегка,
Как всегда, на войне.

А в пустом блиндаже
В лицо глядя врагу,
Понял: дальше уже
Я нести не смогу.

Молча снял автомат,
Хоть стрелять не с руки.
Он отпрянул назад
И глаза – пятаки.

«Не стреляй!» – мне кричал
На своём языке.
От волненья дрожал
Автомат мой в руке.

Вот он ранен, лежит,
Весь белее, чем мел.
Знаю, хочется жить –
Я его пожалел.
6
Бинтовал и поил,
Да буржуйку разжёг.
А он все говорил
Мне по-русски, как мог.

И что Гитлер – капут,
И что он – лишь солдат.
Ну, а я ему – гут.
И вдобавок – комрад.

Спирта выпил потом
И его угостил.
Хоть и был он врагом,
Я ему всё простил.

И, взорвав тишину,
Даже что-то запел.
К чёрту эту войну!
Он её не хотел!
7
А потом был рассвет,
Я надел сапоги.
Пачку чёрствых галет
Пополам – не враги.

Проводил, сколько смог.
И вернулся назад.
А в душе снова Бог.
Это лучше наград!
***
«Шастал ветер –
пьянчуга уездный»
В. Володин
Шастал ветер –
Пьянчуга уездный
По дворам,
Тротуарам, подъездам.
От безделья свою
Запустил карусель,
И кружит вместе с ним
Злая тетка – метель.
Я на кухне один.
Сам себе господин.
И с утра
Замолил все грехи.
Ну а ветер стучит:–
«Третьим будешь?–
Кричит. – Выходи!
Почитаем стихи!»
Я читал свой сонет
Злой на весь белый свет.
Улыбались вовсю
Фонари.
А потом в кабаке
Грелась водка в руке,
И оркестр все играл
Попурри.
Жизнь – сплошное кино.
Я не тот стал давно.
И характер совсем
Не железный.
Мне кутить не с руки,
Но спешу в кабаки.
Я, как ветер, –
Пьянчуга уездный.

Журавли
Голоса их все глуше и глуше,
Ветер гонит листву по полям.
Понакаркали злые каркуши
Путь далёкий седым журавлям.
А в полях нет красивее сини,
С грустной песней небесной дали.
Как над домом, кружась над Россией,
Все летят и летят журавли.
Так и мы, словно грустные птицы,
Всё летим за волною волна.
К теплым странам, туда – за границу,
Чтоб испить свою чашу до дна.
Наши песни все глуше и глуше,
Ветер гонит листву по полям.
Но ты, ветер, эти песни не слушай,
Горько жить на Руси журавлям.

Русские
Бог сидит высоко.
Видит всё далеко,
А внизу необъятные дали.
Там занозою грусть,
Вместе с ней наша Русь,
Где народ за народ не считали.

Били нас так и сяк
Кнут и плеть, да кулак.
Мы терпели и не голосили.
И холоп, и батрак.
Знать, молились не так,
Не о том, видно, Бога просили.

А он знал, и молчал.
Только громом ворчал,
Да блистал по церквам куполами.
И летели года,
Мы ж брели, как всегда
По Сибирям, гремя кандалами.

И кандальный тот звон –
Это плач наш и стон.
Не заступники даже святыне.
Это наш русский путь
И с него не свернуть
Тяжкий крест тот несём и поныне.

Ну, а если беда –
Все встаем, как всегда.
Позабыты обиды и плети.
Вот такой мы народ,
И не каждый поймет:
Где берут силы русские эти?!

Лунная соната
Сгущались сумерки. Одна
Светила бледная луна.
В тиши, туманами объятой,
Звучала лунная соната.

По вечерам уж сколько лет
Играл её старик – сосед
От одиночества и скуки.
Плясали клавиши и руки,
А на стене плясала тень…
Ещё один был прожит день.

Скользила музыка в окно,
А там стучало домино,
И веселилась детвора.
А он играл. И та игра
Всех согревала, словно свет.
Чудак-старик. Его уж нет.

Стучит всё тоже домино,
И детвора спешит в кино,
А по утрам туманы тают.
Но всё ж чего-то не хватает.
И мы все взрослые давно.
* * *
Поймали ветер паруса
И мой корвет спешит к причалу.
Слезой солёною роса
На травы сонные упала.

Уходит из-под ног земля,
Она ещё не мной согрета.
Укроют пухом тополя
Юдоль последнюю поэта.

И вздрогнет ангел за спиной,
Но не оплачет мою долю.
А завтра будет день иной.
Иной корвет. И ветра вволю.

Божья коровка
Строчка за строчкой
(Вот так сноровка!)
Стих сочиняет
Божья коровка.
Ей не до сна –
Одолели поэты.
Это о них
Всё TV и газеты.
Это про них
Анекдоты и были.
А о коровке
Совсем позабыли.
Вот потому,
Как какую-то грушу,
Точит червяк
Её мелкую душу.
Вот потому
И не ест, и не пьет.
Пишет и пишет,
Лишь тем и живёт.
И не уйти ей
От этой отравы.
Кушать не хочется –
Хочется славы!

Журавлиная осень
Между тучами просинь,
Но грущу всё равно.
Журавлиная осень
Постучалась в окно.

И с лучами заката
Подарила мне грусть.
Своё счастье когда-то
Не сберёг. Ну и пусть.

Не зову, не жалею,
Всё пройдет, отболит.
А рябина алеет,
Ярко-ярко горит.

Запах лета уносит
И сжигает мосты.
Журавлиная осень
Что ж наделала ты?!
* * *
Гроздья рябины яркие,
Да поцелуи жаркие
Осень дарила нам
С горечью пополам.

Бабьего лета картинки,
Золото и паутинки
Тем запоздавшим летом
Пели для нас дуэтом.

Сердце порою глухо.
Филин-ворюга ухал.
Вторила в ночь сова.
Наша любовь – слова.

Спросишь, но нет ответа.
Где же ты, бабье лето?
Осень грустит и только.
Господи, как же горько!